Метод мнемонических новелл
в изучении английского языка

(обоснование, описание, пример)

Наверное, всякий согласится с тем, что в основе знания любого иностранного языка лежит знание его лексики. Можно назубок знать все правила грамматики, иметь отменное произношение, тонко судить о ритме или стилистике - все эти достоинства мертвы, если беден словарный запас. И наоборот, человек с богатым словарем может в конечном счете обойтись без глубоких познаний в других областях, хотя это и будет причинять ему известные неудобства. Даже среди асов, достигших совершенства, выше стоит тот, кто лучше знает лексику. И каковы бы ни были поставленные цели, огромная доля сил, особенно при изучении языка на продвинутом этапе, уходит на пополнение лексического запаса. Казалось бы, тем, кто занимается разработкой образовательных методик, было бы логично именно на этом направлении сконцентрировать свои усилия, имея целью облегчить и упрочить запоминание слов как таковое. А что происходит на практике?

"Царских путей в геометрии нет!" - было сказано в свое время. Вполне возможно, что по части геометрии Птолемей был и прав. Но беда в том, что тезис сей был радостно подхвачен и распространен на все области человеческого знания, включая языки. "Царских путей нет!" - и тупое, механическое зазубривание беспорядочно подобранных иностранных слов разумеется единственно возможным. Удивительно ли, что ощутимых успехов в этой сфере добиваются лишь люди, непонятно как сохранившие детскую способность запоминать бессмысленное? Остальные жалуются на окаменелые мозги и дырявую память. Стоны этих несчастных остаются гласом вопиющего в пустыне, поскольку существующие методы, системы и школы, имя которым - легион, парадоксальным образом игнорируют саму проблему. Их создатели озабочены тем, какие слова будут заучиваться, а не тем, как они будут заучиваться. Последнее пускается на самотек, а если и даются какие-то советы - "выписывайте на карточки", "развешивайте перед носом" - то они могут вызвать лишь сардоническую усмешку. Подход остается экстенсивным, а эффективность - низкой.

Взрыв интереса к иностранным языкам заставил вспомнить о мнемотехнике - древнем, полузабытом искусстве. Многим знакомо имя Самвела Гарибяна, феноменальная память которого позволила ему установить рекорд, зафиксированный в книге рекордов Гиннесса - с диктовки комиссии он запомнил и воспроизвел 1000 слов из разных иностранных языков с переводом. С.Гарибян выступает также как популяризатор и пропагандист собственных методов. В своей брошюре "Школа памяти" он так описывает мнемотехнику иностранных слов: "Слова дробятся, подбираются аналогично звучащие или части слов знакомого языка. Легче будет тем, кто помимо русского будет знать еще один язык, так как у него увеличивается пространство для маневра и количество вариантов подборки аналогий. При составлении ассоциаций надо стараться как можно чаще использовать элемент запретного плода и остросюжетных ситуаций." Среди примеров приводятся такие: plate (пластинка) - "пастух плетью разбил пластинку"; cause (причина) - "один лысый козел (кооз) стал причиной наших бед". Гарибян сам признает, что его система не позволяет с первого раза запомнить произношение (от себя добавим - и написание). Поэтому особый упор делается им на образную память, восприятие слова всеми пятью органами чувств. Вполне очевидно, что здесь кроется слабость предлагаемого подхода, так как самостоятельно овладеть психотехникой синестезий сможет далеко не каждый, а людская лень - это фактор, с которым надо считаться. Видимо, ленивым придется либо распрощаться с мечтой об овладении языком, либо искать другой путь, более "царский".

А теперь попробуем задуматься над следующими вопросами:

1) Почему, пытаясь припомнить забытое слово, мы, как правило, легко вспоминаем его первую букву или несколько букв, а с последующими дело обстоит сложнее?

2) Почему, говоря: "Слово на букву М", мы подразумеваем, что данное слово начинается на данную букву, а не кончается ею?

3) Почему рифмованные стихи запоминаются легче белых?

Достаточно. Даже не имея строгого ответа на эти вопросы с точки зрения психологии, можно предположить, что именно первая буква или несколько букв слова, его "голова", вызывает в нашем подсознании некие ассоциации и определяет эмоциональную окраску слова, это тот крючок, которым слово крепится к памяти. Если не подцепить и "хвост", то слово может "порваться", и в памяти останется одна "голова". Следовательно, особое внимание следует уделять запоминанию последних букв слова, его "хвоста". Легче всего это сделать простым дублированием, когда несколько слов с одинаковым хвостом сбиваются в группу и заучиваются вместе. Можно вспомнить об имевшем место выпуске так называемого "обратного словаря", по достоинству оцененного рифмоплетами. Слова в нем были расположены в обычном алфавитном порядке, но отсчет букв велся не от начала слова, а от его конца, так, что рифмующиеся слова оказывались рядом. Назовем это "обратным фонетическим группированием". В случае английского языка, где нет однозначного соответствия между написанием и произношением, правильнее говорить о "группировании по спеллингу". Такое группирование - один из краеугольных камней нового метода.

Другой краеугольный камень - это сюжетная мнемотехника, отличающаяся от описанной выше меньшим упором на синестезию. Яркость и устойчивость ассоциаций достигаются здесь другим способом - за счет широкого ассоциативного поля. В приведенных здесь и других примерах Гарибян оперирует с изолированными словами, а его ассоциации имеют вид коротких комментариев, часто весьма неуклюжих, что и неудивительно, ибо на таком узком пятачке трудно построить что-то изящное. Зато группа слов, объединенных по спеллингу или как-то иначе, может навеять сюжет для целой новеллы, все ассоциации которой будут в высшей степени художественны и органичны, а фабула собьет все слова в единый блок с железобетонной прочностью. Этот подход близок к тому, который Гарибян предлагает для запоминания последовательности не связанных между собой слов родного языка. Одно из отличий состоит в том, что порядок слов внутри группы не задан жестко, и, таким образом, при составлении сюжета у нас есть дополнительная степень свободы.

Еще одна сильная сторона нового подхода состоит в том, что он позволяет компактно заучивать сразу несколько значений многозначного слова. Это особенно важно для английского языка, слова которого могут быть очень и очень многозначны. Традиционный подход состоит в том, чтобы новые значения уже известных слов, равно как и новые слова, заучивались не сами по себе, но в контексте, по мере того, как они встречаются в текстах, упражнениях и т.п. Однако контекст может быть не только естественным, но и искусственным, то есть созданным специально и единственно для целей запоминания. И только в таком контексте возможно компактное запоминание всех значений полисемантичного слова, формирующее его цельный образ, подобный тому, который существует в мозгу носителя языка.

Итак, три принципа - обратное группирование по спеллингу, сюжетная мнемотехника и искусственный контекст - лежат в основе метода, условно названного методом мнемонических новелл. Он позволяет запоминать слова абсолютно точно и с высокой степенью надежности. Каждое слово приобретает свой адрес в памяти, по которому его легко отыскать: новелла кодирует "хвост", а слово-связка - "голову". Чаще всего "хвост" состоит из двух букв. Тогда для запоминания трехбуквенного слова связка должна кодировать всего одну букву, то есть начинаться с аналогичной буквы родного языка. Таких связок может быть и несколько, особенно если слово полисемантично, а может и не быть вообще, если запоминание слова не представляет особой трудности (например, scarab - "скарабей"). Что касается содержания новеллы, то требования те же, что и у Гарибяна - яркость, острый сюжет, "театр абсурда", элемент "запретного плода". Все перечисленное способствует активизации образной памяти. Не будет лишним также позаботиться и о литературных достоинствах создаваемого произведения, это требование далеко не второстепенное.

Полистаем обратный словарь английского языка. Пропустим все слова, кончающиеся на букву A - большинство из них заимствованы из других языков и для английского не характерны. Другое дело буква B. Возьмем первую же группу, AB. Она содержит 21 слово, практически все из которых исконно английские.

Словник "...AB"

Есть еще четыре слова, оканчивающихся на "AB" - baobab, kebab, prefab и rehab. Но, поскольку первые два имеются в русском, а оставшиеся два представляют собой сокращения от "prefabricated house" и "rehabilitation" соответственно, их запоминание не должно представлять трудностей. Они не включены в словник, чтобы не перегружать и без того насыщенный текст (вообще это решается на этапе сочинения).

Опустим живописание творческих мук. Перед вами готовая новелла. Настройтесь на критический лад и оцените ее мнемонические достоинства.

Последнее дело Холмса

(мнемоническая новелла)

"Маразм!" - наверняка не раз вырывалось у вас в ходе чтения. Да, конечно. Так и было задумано. И то, каким тоном вы это произносили, восхищенным или раздраженным, показывает главное - ваш это путь или не ваш. Если же в целом вы не против такого подхода, у вас могли возникнуть сомнения по частным поводам, которые можно попробовать угадать и развеять.

Сомнение первое. Предлагаемый принцип игнорирует критерий употребимости слов и их значений. Нарушается принцип постепенности, при котором в первую голову учатся слова, действительно необходимые и часто встречающиеся, а уже потом лексическая экзотика разного рода.

Что можно сказать по этому поводу? Во-первых, употребимость - понятие во многом относительное, зависящее от множества факторов. Во-вторых, и это главное, метод ориентирован на тех, кто намерен овладеть языком в совершенстве или почти в совершенстве. Этим людям предоставляется возможность в самые краткие сроки закачать себе в голову практически весь английский словник - то, на что обычно уходит едва ли не полжизни. Наверное, это стоит того, чтобы поступиться принципом и перетерпеть временные неудобства. Не исключено даже, что, оставшись на платформе постепенности, вы дольше будете осваивать желанный средний уровень, чем дойдет до вершин тот, кто эту платформу оставил.

Сомнение второе. А все ли английские слова можно столь успешно закодировать описанным образом? Как быть, например, со словами более длинными?

Да, действительно. Практически все слова в приведенном примере очень коротки и поэтому легко поддаются мнемоническому разбиению. Но ведь именно такие слова, из 3-6 букв, составляют основу английской лексики. И они же, хоть это может показаться парадоксальным, наиболее трудны для механического запоминания. Что же касается слов более длинных, то они обычно образованы аффиксацией коротких слов или корнесложением, либо заимствованы из других языков, например из латыни, и в последнем случае очень часто имеют "двойников" в русском. Поэтому запоминание длинных слов в большинстве случаев не представляет особого труда, а если все-таки представляет, то к ним можно применять несколько более сложную мнемотехнику, и здесь опять неоценимую помощь окажет ассоциативное поле новеллы.

Настоящую же проблему представляют глаголы типа "give up" или "make out". С точки зрения семантики это точно такие же слова, как и любые другие, только имеющие вид словосочетаний. Они могут обозначать понятия, никак не связанные со значениями их компонентов, и быть при этом весьма полисемантичными, не говоря уже об их числе и той видной роли, которую они играют в английском. В какие группы их определять, пока остается неясным. Можно лишь надеяться, что в ближайшем будущем и для таких объектов удастся найти какие-то специальные мнемонические приемы.

Сомнение третье. Сочинение подобных памятников изящной словесности - дело само по себе непростое, требующее времени, сил и определенного умения. Не значит ли это, что многомиллионная армия ленивых снова останется за бортом?

Подмечено верно. Сочинение мнемонических новелл - едва ли не искусство, оригинальный литературный жанр. Но здесь возможны два пути. Путь первый: весь этот грандиозный эпос сочиняется одним человеком и издается в виде книги (или серии книг меньшего формата). Тогда на долю изучающих язык достанется пассивная роль читателей. Для них необходимо будет разработать детальные рекомендации - как именно читать, чтобы запоминание было максимально эффективным. Путь второй: составление сюжетов остается на плечах студента, но исходный словник значительно упрощается за счет исключения малоупотребительных слов и (особенно) значений. Труд издателя в таком случае сведется к подготовке и выпуску обратного двуязычного словаря с рекомендованной разбивкой лексических единиц на группы. Такой вариант может оказаться более привлекательным для тех, кому ближе и роднее маразм собственного производства, а также для тех, кого одолевает сомнение номер один. Пока не ясно, какому из двух путей отдать предпочтение. Не исключено, что самым рациональным окажется некий промежуточный вариант.

* * *

Теперь зададимся вопросом глобального характера: а какое место в общем процессе изучения языка может занять предложенный метод?

Вопрос тонкий, но ответ на него есть. Во-первых, не будем делать вид, что объяли необъятное. Грамматика остается грамматикой, а фонетика - фонетикой. Развитию разговорных навыков не поможет никакая мнемотехника, там действуют другие законы. И уж совершенно ясно, что приступать к столь интенсивному освоению лексики имеет смысл лишь на относительно продвинутом этапе, когда проблема лексического багажа действительно выходит на первый план.

Вполне очевидно, что наибольшую пользу метод может принести тем, чья основная цель - научиться читать по-английски. Стратегия человека, поставившего перед собой такую задачу, обычно бывает следующей: читать как можно больше, не обращая внимания на обилие незнакомых слов и прибегая к помощи словаря только в крайних случаях. Количество при этом должно перейти в качество. Бывает, что такое действительно происходит, вопрос только в том, что это за качество - чаще всего речь идет лишь об умении улавливать общий смысл, да и это умение часто дает осечку. Не говоря уже о том, что этот путь, несмотря на всю его кажущуюся простоту, долог, труден, а для многих и скучен.

А кстати: не потому ли он скучен, что в попытках угадать смысл фразы мы не можем почувствовать ее красоты? Ведь от нас прячутся детали, нам не услышать ритма, нам просто не до того - понять бы, о чем речь! Спят эмоции, сильнейший катализатор любого мыслительного процесса. А отсутствие эмоций и есть скука.

Есть и другой путь - чтение с полным пониманием. Девиз: ни одного непонятого слова! Чтение без словаря - не чтение! Попадающиеся незнакомые слова выписываются в тетрадку и либо запоминаются, либо забываются, в зависимости от свойств памяти данного индивидуума. Забытые, попавшись в другом месте, выписываются снова - цикл замыкается. По этому пути идут фанатики. Некоторые доходят ("доходяги"). У других не получается. Этим последним и предлагается альтернатива.

В самом деле, представим себе процесс постройки каменного здания. На работу приходит каменщик. Он надевает фартук, рукавицы, берет кельму и - что, бежит на кирпичный завод за кирпичом? Конечно, нет - кирпичи давно доставлены и разложены в лучшем виде, под углом в 45 градусов к линии кладки, только протянуть руку. Почему-то эта простейшая логика не работает в нашем случае - за каждым кирпичом принято бегать на завод, то есть лазить в словарь за каждым новым словом. Не потому ли это, что, изобретая марки цемента, конфигурации кельм и фасоны фартуков, позабыли изобрести грузовик, который подвез бы эти кирпичи к месту работы? Естественное и со всех сторон разумное стремление сперва выучить слова, а уж потом приниматься за чтение до сих пор наталкивалось на невозможность запоминания слов вне контекста, который всегда полагался натуральным. Но теперь-то мы знаем, что контекст может быть и искусственным - и вкупе с фонетическим группированием он дает возможность освоить огромные массивы лексики, вообще не прибегая к чтению английских текстов, более того - читая по-русски! Что очень важно, все это богатство уляжется в вашей памяти компактно и упорядоченно, пластами ассоциативных полей, новелла к новелле, хвост к хвосту. Конечно, в основном это будет пассивное запоминание - вы быстро будете узнавать эти слова и легко вспоминать их значения, однако свободное и идиоматичное их употребление в устной и письменной речи будет для вас затруднено. Но заполнение памяти будет в конце концов окончено - и тогда наступит очередь чтения. Смело беритесь за Шекспира и Киплинга, за Толкиена и Агату Кристи, за тексты Дилана и Моррисона. Теперь вы не будете спотыкаться на каждом втором слове и без конца листать словарь, словарь отныне - это ваша голова. Высвободившееся внимание можно направить на грамматические нюансы, идиоматику, фразеологию - теперь вам дано почувствовать соль языка, не говоря уже о той радости, которую приносит полное понимание иностранного текста само по себе. Скука побеждена, принуждения себя к занятиям не требуется, и пассивный словарный запас самым естественным образом переводится в актив. В один прекрасный день вы обнаружите, что стали лучше не только читать, но и говорить - конечно, при условии, что развитию разговорных навыков тоже уделялось какое-то внимание. По мере активизации вашего словаря ассоциативные связи между словами могут постепенно забываться, отмирать за ненадобностью, подобно швам, рассасывающимся после срастания тканей. В пределе - свободное владение языком. Возможно, найден один из кратчайших путей, ведущих к этому идеалу.

Описанный метод применим к любому языку, словарный запас которого может быть успешно структурирован по тому или иному признаку. Так, например, в китайском и японском языках критерием группирования выступает чтение иероглифа, и именно иероглифы, а не слова, сбиваются в группы. Впоследствии это облегчает запоминание составных слов. Гораздо труднее осуществить группирование в языках со сложной морфологией, например в русском - возможно, проблема здесь лишь в том, чтобы найти адекватный критерий. В этом аспекте большим преимуществом английского языка является его агглютинативность, при которой в одну и ту же группу могут попадать разные части речи.

Итак, царский путь в иностранных языках открыт. Дело теперь стоит лишь за тем, чтобы утоптать его и заасфальтировать, сделав пригодным для массового пользования.

В.Смоленский
ноябрь 1994 г.
Айдзу-Вакамацу